Андрей Жданов: Мысли по поводу...
«Слишком много в моей жизни в последнее время стало булгаковщины…», – подумалось мне, как только зазвучали диалоги спектакля «Мастер и Маргарита» в архангельском областном Театре драмы. До начала диалога Берлиоза с Бездомным в зрительном зале уже похозяйничала Аннушка, пособирав бутылки, подразлив где надо масла и заложив основу «смычки зрителя и артиста» на предстоящие четыре часа действа. И как только я погрузился в созерцание и вслушивание, пришла вторая мысль: «Похоже, всё близко к первоисточнику, это понятный мне Булгаков, а не “интерпретация по мотивам”…» За это – отдельное спасибо режиссёру – Андрею Тимошенко.
Билеты на спектакль, который состоялся 26 мая в Театре драмы имени Ломоносова, мне подарили 23 февраля коллеги по редакции журнала “Magazine”: Елена Архипченкова специально отслеживала начало продажи билетов на спектакль, потому что огромный зал распродаётся влёт, за считанные часы. Нормально так – за три месяца до спектакля! Так что мне, как зрителю, повезло. Спасибо вам, Лена и Таня, за подарок )))
Спектакль мощный. Объёмный. Задействован и зрительный зал, и всё пространство сцены с «лестницей в небо». Приходится часто крутить головой и телом, что очень полезно при столь продолжительном действии [напоминаю: четыре часа]. Возник, конечно, вопрос по поводу лестницы: почему Воланд– он же Сатана, он же Дьявол– прощается в финале с поднебесья, с высшей ступеньки «лестницы в небо»? Вроде как это падший ангел, низвергнутый с небес? Было б круто, если б Воланд со свитой прямо со сцены снизошёл бы в Ад – в мерцающую пламенем «геенну огненную» [техническое оснащение театра позволяет осуществить такой трюк]. Но 26 мая Воланд – вознёсся. Понатворил безобразий во грешной Москве – и вознёсся, исчезнув в сценических высях.
Ранее я смотрел экранизации «Мастера и Маргариты» [«МиМ»], был на спектакле в московском театре Сатиры, теперь вот – дома, в Архангельске. Честно скажу: архангельская постановка мне понравилась более чем те, что я видел до. И дело не в «квасном патриотизме», а в совпадении моего понимания романа М.А. Булгакова и режиссёрского решения А.Н. Тимошенко.
Однако…
К любой постановке по мотивам «МиМ» я заведомо отношусь предвзято, потому что «Мастер и Маргарита» для меня – литература. Точнее, те образы, которые возникают в моём воображении, когда я читаю оригинальный текст. Версия Тимошенко в воплощении артистов архангельского Театра драмы близка моим представлениям. Достаточно близка – за исключением двух [трёх?] фундаментальных «но».
То, что я сообщу ниже, это не критика, это вообще не «про спектакль», это – про разницу в представлениях о Мастере, Маргарите, об обстоятельствах их встречи. Я пытаюсь сам найти ответ на вопрос, почему именно этим двум – Мастеру и Маргарите – Воланд решил помочь, в то время как других он безжалостно унижал и уничтожал. Второе размышление – про Христа… простите, – Иешуа Ганоцри и Понтия Пилата. Но –обо всём по порядку.
Встреча Мастера и Маргариты
Маргарита шла топиться. Или отравиться?.. Не важно. Маргарита шла с намерением завершить свою жизнь, она хотела самоубиться. Маргарита шла по улице с мыслью покончить с собой – так написано у Булгакова, это же произносится и со сцены.
Когда я представляю литературную героиню, готовую вот-вот утопиться [отравиться, броситься под поезд], то всякий раз у меня возникает не образ «постановочной» Маргариты Николаевны, а, скорее… Жоан Маду из «Триумфальной арки». В романе Ремарка описана такая же встреча, что и у Булгакова – оба в безнадёге, она готова сигануть в речку, но почему-то завязывается разговор, «проскакивает искра». И дамочка решает отложить момент смерти – парочка вместо отчаяния и грусти идёт пить кальвадос и закусывать его сыром бри.
Вчитайтесь, что говорит булгаковский Мастер:
“Любовь выскочила перед нами, как из-под земли выскакивает убийца в переулке, и поразила нас сразу обоих! Так поражает молния, так поражает финский нож!”
Любовь – как “убийца в переулке”. Образ неизбежной смерти “поразил их сразу обоих”, поразил как финский нож… Вот он – ключ к пониманию сущности их “любви”. Этот пафос “умереть во имя” был свойственен “эпохе революционных изменений”. Разве что одни были готовы умереть за светлое будущее всего человечества, а эти двое – полюбили друг друга, чтобы напороться на “финский нож”… Вот почему я никогда не восторгался романтикой отношений Мастера и Маргариты: для меня любовь – это “про жизнь”, а не “про финский нож”. [Совсем другое дело – путь к смерти в сюжете про Философа.]
Далее: Мастер – душевно больной человек. Всё, что связано с Мастером, развивается в стенах дурдома – и это не метафора, это часть биографии самого Булгакова, и это, простите за термин, контент романа:
“Она поглядела на меня удивлённо, а я вдруг, и совершенно неожиданно, понял, что я всю жизнь любил именно эту женщину! Вот так штука, а? Вы, конечно, скажете, сумасшедший?..” / М.А. Булгаков
Маргарита… Это, мягко говоря, дама, склонная к “свободной любви”. Даже Воланда она просит: «Верните мне моего любовника!» – не «любимого» – любовника! При живом-то и высокопоставленном муже! Это какая-то литературная реинкарнация Анны Карениной; ни разу не удивлюсь, если имя Мастера, которое он скрывает, – Алексей.
Я не анализирую, почему Маргарита Николаевна не любит мужа, который способен обеспечить ей не только дом, но и домработницу [такую же ведьму, как и сама хозяйка]. Я не пытаюсь понять, что довело женщину до мыслей о самоубийстве. Но вот представьте: как должна выглядеть, с какой интонацией говорит Анна Каренина, шагающая «под поезд»?.. Ой, простите, сбился – Маргарита, идущая навстречу смерти. – Как она должна выглядеть? Романтично-эротично-меланхолично – словно модель «только что с подиума»? Или это всё же почти разрушенная бессмысленностью собственного бытия личность, удерживающая тревожный жёлтый цветок как призыв о помощи, всматривающаяся в случайных прохожих в надежде, что хоть кто-то её остановит от гибели, на которую женщина себя обрекла?.. [В спектакле нашего театра фон встречи заглавных героев решён очень забавно, на мой взгляд, – бодрая массовка по поводу Женского дня с мимозами и транспарантами. Хорошая порция пролетарского оптимизма – против «финского ножа»].
Каждый раз, когда я перечитываю булгаковский текст, я вижу Маргариту так, как про неё говорит сам Мастер: “…меня поразила не столько её красота, сколько необыкновенное, никем не виданное одиночество в глазах!”
В романе это «женщина на грани нервного срыва». Психика неустойчивая, склонная к агрессии и погромам. Искательница приключений. Неверная жена. И Мастеру она отдаётся потому, что видит в нём родственную душу – столь же неприкаянную и «не от мира сего». Простите, но это действительно парочка сумасшедших, предпочитающих в строящейся новой Москве жить в подвале, который всё равно будет снесён… Крайне непрактичные люди.
Мастеру достался выигрыш в лотерее. У Маргариты – реально всё и так есть. И ему, и ей – Бог дал. Но оба – скучают, оба «в образе». Идеальные пациенты для Искусителя.
Именно поэтому, когда я вижу Мастера в роли «непризнанного гонимого всеми гения», а Маргариту – в роли роковой красотки [ещё до того, как она намазалась дьявольским кремом], я хочу спросить: «А вы внимательно читаете роман?»
Я хорошо помню, как изумилась домработница Наташа, когда увидела «нагеленную» хозяйку. Как поразилась сама Маргарита Николаевна, когда увидела себя в зеркало! Обе были поражены переменам. То есть перемена – разительная! А тут нам просто раздели и без того красивую «девушку с подиума» – и всё! Мы что, голых красоток ни разу не видели? В чём тут изумление? Где разительные перемены?
Я прошу прощения у Андрея Николаевича, я не смею Вам советовать. Но я бы на роль Маргариты взял двух актрис. Очень похожих внешне. Одного роста, одной масти, но в разных весовых категориях. Первая – склонная к выпивке и сибаритству дамочка на грани нервного срыва. Другая – яркая, отчаянно-безбашенная стерва, пропитанная дьявольской отравой, с животной пластикой и королевской осанкой. Этакая Багира из «Маугли».
Преображение! – Вот что случилось. В романе прописано – полное преображение. И – читая роман – я это представляю. Однако ни в одной экранизации или постановке я этого не вижу. Вне романа Маргарита всегда и везде – некий образец стиля, женственности, “верности”, начитанности, “красотка от и до”. Так в чём же тогда преображение? – В раздевании?
Философ и Пилат
В постановке Тимошенко обе роли хороши. Принимаю то, что Иешуа [далее: Философ] практически всё время закрыт одеждами – это хорошее, на мой взгляд, решение. Обычно принято на сцене придавать этому герою романа чуть ли не иконописный лик с распятия: борода, длинные светлые волосы, терновый венок… Пилат у Тимошенко – намного рельефнее и характернее, чем, к примеру, в фильме Локшина. Но! Опять «но».
Михаил Афанасьевич сразу даёт ключ к пониманию состояния Пилата во время его встречи с Философом. У Пилата болит голова – раскалывается от боли… Вот-вот грянет гроза, жарко, ужасно жарко, душно, голова трещит… Вы пробовали в таком состоянии говорить речи, допрашивать, выяснять истину – да ещё и громко при этом декламировать? Вот я – не могу. Не могу говорить громко и чётко, когда раскалывается голова. Каждый звук – как удар. Хочется всё время держать руками голову, чтобы она «не треснула» от боли. А у Пилата во время разговора, если судить по тексту, – болит голова. Да так болит, что Философу это – очевидно.
И – Философ эту боль снимает. Пелена с глаз Прокуратора спадает – и он, к своему собственному удивлению, – тоже преображается. И мир вокруг него преображается: Пилат иными глазами смотрит на своего Спасителя – вот почему у него возникает решение не казнить Философа, а спасти его от казни. Спасти в знак благодарности за своё спасение – от изнуряющей тупой боли, которая держала его в тисках.
Здесь тоже – акт преображения. Его можно так классно обыграть на сцене – светом, цветом, состоянием ясности, наступившей вслед за туманом и мраком… На этом фоне у Прокуратора возникает живой интерес к Философу. Только этообъясняет, почему он, римский наместник, готов пойти за Философом, только это объясняет, почему его так стала тревожить судьба бедолаги. Пилат прозрел…
К сожалению, как правило, постановщики и режиссёры видят в Понтии Пилате только олицетворение власти, «умывающей руки». И не видят чуда преображения и живого интереса к человеку – этот интерес я лично явно прослеживаю в строках романа. Мне симпатичен Пилат – он способен к логичным оценкам, к прозрению. Но он – человек долга, он политик, он мыслит категориями «больших чисел». А по законам больших чисел «статистические погрешности» исчисляются конкретными жизнями: в политике выживать должны не единицы, а «большие числа». Пилат не желал распинать Философа – он был вынужден умыть руки.
А ещё Пилат – собачник. Единственное существо, которому он доверяет, это его пёс. И это тоже существенная деталь для понимания его как человека…
То, что режиссёр видит роль Пилата по-своему– это выбор режиссёра, его видение. Спорить не буду. Я просто высказался за своего Понтия Пилата.
Надо бы ещё обсудить образ Иешуа… Но не сейчас. Постановщики, как правило, настолько увлечены образом Воланда, что Философ по уровню харизмы, как правило, всегда проигрывает – и не только Воланду, но и Коту [Кот в спектакле хорош: «Верю!»], проигрывает Философ и Коровьеву, и прочей нечисти.
Но у меня тогда снова возникает вопрос: в чём тогда сила Философа? Почему его так сильно боится Синедрион? Как ему удалось обаять Пилата? Почему за ним толпами ходили люди? Покажите мне харизму и силу Спасителя, пожалуйста… Или всё же мы имеем дело с прославлением Воланда? Который помогает двум потенциальным самоубийцам – напороться-таки на «убийцу в переулке», на «финский нож», называемый «любовью».
Бал Сатаны
Ещё раз: спектакль мне понравился. Горжусь нашим театром. Молодцы. Объёмное, динамичное, хорошо отыгранное 4-часовое действо. Прекрасно, что на бал Сатаны явились нелюди – все эти рыла, морды, рога – всё без прикрас: нелюди. Одобряю такое решение! Тусовка для нелюдей и назначалась.
Парадный костюм Маргариты как королевы бала – решение ожидаемое и в меру лихое. А вот Воланд, восставший из ванны в костюме Адама – решение, как говорится, «в тренде». Радует, что у артистов областного театра прекрасные тела, которые они поддерживают в прекрасном состоянии.
Публика
Порадовала публика – очень внимательная и очень подготовленная. Архангельск – театральный город, это точно. Потому что сложные спектакли рассчитаны только на подготовленную публику. И это – итог всей прежней работы Театра: над репертуаром, качеством постановок, уровнем актёрской игры. И я поздравляю Андрея Тимошенко и всю вашу актёрскую семью с этой удачей. Потому что не будь столь хорошего спектакля, я никогда бы не сформулировал для себя столь точно то, что я вижу в своём воображении, когда перечитываю «Мастера и Маргариту». Для хорошей мысли нужен хороший Собеседник. И сегодня мой Собеседник – Архангельский областной Театр драмы имени Ломоносова.
Спасибо за спектакль.
Спасибо, что прочли.