Слово Славы. Это было в России
29.08.24
//ОТЗЫВ НА СПЕКТАКЛЬ «ДОКТОР ЖИВАГО», АРХДРАМА //
Дама в летах и сером костюме двойка кладёт руку режиссёру на колено. Запрокидывает голову, чтобы не выпал монокль. Выдыхает: «Потрясааающе!»
Это выдуманная история. На самом деле, всё было по-другому.
Интересно, как нарисовал бы картинку сам режиссёр Андрей Тимошенко, который именно в этом видит своё призвание — рассказывать истории, о которых невозможно молчать.
А пока он рассказал московским зрителям свою версию “Доктора Живаго”. Спектакль привезён из Архангельска. И он, словами неназванной дамы, – потрясающий! Главное качество постановки – её поэтичность. Со сцены не прозвучало и пяти из двадцати пяти стихотворений, которые Борис Пастернак вложил в устал своему герою, но Тимошенко возвёл каждую сцену в живой лирический образ.
Запутанные в бинтах Юра и Лара впервые так близки. Но неожиданное признание обрывает дыхание – белые ленты, которыми их забрасывали медсёстры, безжизненно оседают на землю. Смотрящая наискосок в зал сцена, словно история пошла по наклонной, тоже дышит, время от времени открывая ноздри-могилы, чтобы забрать угодивших в переплёт событий. А ещё – свежий снег, в который герои зарываются, чтобы почувствовать свежесть обновления, и – застыть с красными ягодами крови у виска.
Но смерти нет. Юрий Живаго, по иронии судьбы, живущий в один из самых смертоносных периодов страны, мессиански несёт это знамя. Сама Россия гибнет на глазах героя. Сначала на войне, потом в революции. И никуда не скрыться и не убежать. Выиграть у смерти ещё год – вот победа Живаго.
Тимошенко-поэт в спектакле показывает себя и как композитор. Именно так в переносном смысле называли художника Василия Сурикова друзья. Причина – в умении выстраивать композиции. В спектакле подчас равновесие находят с одной стороны – кресты частоколом. С другой – фигура мёртвого Живаго, который встаёт и пусть не физически, но концептуально побеждает смерть.
Принято говорить, что тяжёлые времена рождают сильных людей. Но чаще тяжёлые времена просто обнажают людей. И кто-то оказывается человеком, а кто-то – паскудой. Смотря “Доктора Живаго” на сцене театра Вахтангова сложно не провести параллель с “Бегом”, идущим (такая тавтология) здесь же.
Там гражданская война пожарным занавесом перемалывает людей превращая жизни в тараканьи бега. По иронии судьбы, на самом верху сцену украшает советский герб. В “Докторе Живаго” его тоже нельзя игнорировать, но здесь он – предзнаменование: что-то будет. А пока – проклятое русское лихолетье, когда белые придут – грабят, красные придут – грабят.
Состояние потерянности столетней давности сегодня кажется вполне знакомым. Тьма сгущается. А отдельно взятый человек с его болями, горестями, радостями – вот-вот в ней растворится. Но кто-то именно в этих обстоятельствах откроет, что он – живой, что он – человек.